Кто выдумал  законы?

Глупцам уподобляясь, следуем мы им.

Уверовав, несем  слепую правоту догматов,

Без осмысленья их основ.

Жаль, как жаль,

Что наш уклад  таков.

Жаль, как жаль,

Что повторяем  всё из раза в раз.

Замечаете ли вы, что вижу я?

Что жизни  нашей истинная суть

Сокрыта в том,

Что счастье лишь в неведении возможно.

 

Jem "They"

 

 

Драко не ценил мелочей.

 Мысли подобные: «Пускай я не могу побить Поттера в квиддич, но зато я сыт и здоров» были ему  не присущи. Он не задумывался, каково это жить, не имея крыши над головой, или бродить продрогшим и грязным по незнакомым весям. Он не отдавал должное своей колченогой кровати в Хогвартсе, напротив – жаловался, что она ему мала. Устав от соседей, он устраивал скандалы, требуя отдельную спальню, пока Снейп не приструнил его отповедью: «Заткнись и смирись с неизбежным!»

 Ради одной ночи беззаботного сна в мягкой, теплой постели его хогвартской спальни, слизеринец сейчас с радостью согласился бы уснуть под одним одеялом даже в обнимку с Поттером и Уизли.

 Драко от этого мнимого образа передернуло, мурашки пробежали между лопаток: «Не могу поверить, что я докатился до таких мыслей!»

 «Ха! Я же говорила! Гомосексуальные склонности!» – язвительно пискнул тоненький внутренний голосок, возникший в отсутствие полноценного собеседника и подозрительно напоминавший интонациями одну знакомую курчавую дегенератку.

 – Заткнись! – буркнул он вслух.

 «Ладно, так уж и быть, до обжиманий  с Поттером я не опущусь. Но без  проблем усну, пристроившись между Гермионой и этой… как там её… Лавандой, непременно упомянув о вынужденных мерах, необходимых жертвах и прочей чепухе».

 При мысли о столь приятном соседстве губы слизеринца растянулись в по-кошачьи хитрой улыбке.

 «Не смей обо мне так думать!»

 – Замолкни уже.

 Драко поудобнее перехватил свою ношу и стал взбираться на невысокий пригорок. Болотистая равнина осталась позади, ребят вновь обступала со всех сторон густая лесная чащоба, её непролазные  кущи сильно ограничивали поле зрения, так что оставалось лишь гадать, что ждет путешественников впереди. Чутье подсказывало ему, что на горизонте вот-вот покажутся горы.

 В ветвях над его головой на гибких лапах покачивались некрупные макаки, они провожали слизеринца любопытно-глуповатыми  взглядами и время от времени кидали в его вызывающе светлую шевелюру щепки или ягоды. Под ногами то и дело шмыгали большеглазые ящерицы.

 Гермиона всё еще пребывала  в беспамятстве и путешествовала теперь на его закорках: руки безвольно  свисали с плеч слизеринца, курчавая голова мирно покоилась на загривке юноши, мерным дыханием щекоча его шею. Нести её на спине было намного удобнее, чем таскать на руках – вес распределялся равномернее, да и нож достать стало намного проще и быстрее. Он надеялся, что успеет достичь безопасного местечка для лагеря прежде, чем она очнется, и, судя по его расчетам, до цели осталось всего ничего. Несомненно, нынешняя её поза – распластавшись животом по спине парня, его руки обнимают и удерживают её за бедра – вряд ли будет оценена девушкой по достоинству.

 «Да будь я в сознании, то выбила бы из твоей черепушки последние оставшиеся мозги!»

 - Не сказать, что выбор был велик, – криво усмехнулся он.

 Слизеринец уже дважды вынужден был менять укрытия.

 Первый относительно безопасный привал он покинул потому что тот оказался слишком далеко от источников воды, а уж вылазки за дичью приходилось совершать и того дальше. Драко очень не нравилось надолго оставлять бесчувственную спутницу одну в окружении волков, дождевых горилл, плотоядных кабанов и тьмы тьмущей прочих хищников.

 Хуже того, слизеринец готов был  поклясться, что вчера приметил виверна. И пускай красноватый силуэт драконоподобной  ящерицы едва маячил на горизонте  – точь-в-точь как в первый раз  – и именно эта схожесть нагнала  на него жуть. Тварь словно знала где они и забавы ради отсрочивала неизбежное.

 Позапрошлой ночью юноше приснился самый что ни на есть всамделишный кошмар: он вернулся с охоты  и нашел девушку мертвой в  окружении зверей доедающих её растерзанный труп; странного, надо заметить, сочетания  зверей – волки, олень, дождевые гориллы и кролики-пираньи. С его появлением звери оторвались от чудовищного пиршества, неспешно подняли окровавленные морды и с любопытством уставились на него, что показалось парню чем-то сродни приглашения присоединиться к ним; из пастей у зверей свисали недожеванные кусочки плоти. В память врезалось тонкое, неподвижное, белевшее под обрывками мантии девичье запястье.

 После этого он едва решался оставлять  её одну.

 Вторым временным пристанищем  им послужила небольшая каменистая пещера. Но внутри оказалось слишком холодно, да и окрестности прямо таки кишели дождевыми гориллами. А он вовсе не стремился попадаться им ещё раз.

 Но вчера, во время очередной  вылазки на разведку, слизеринец, наконец, отыскал идеально подходящее для  его целей место: полое дупло узким проемом входа зияло в коре иссохшего исполина. Неподалеку от нового укрытия протекал ручей, и росло несколько деревьев, внешним видом смахивающих на те защитные, подходящие для заякоривания защитного круга, деревья которые Гермиона использовала прежде. Если всё сложится благополучно, то они переждут здесь, пока гриффиндорка не очнется.

 «Мы идем не в ту сторону!» – недовольно пропищал поселившийся в его мыслях тоненький девичий голосок.

 – Как будто сейчас это имеет  хоть малейшее значение, – пробормотал он. – К тому же, я не могу пользоваться компасом, да и вряд ли ты обрадуешься, попытайся я отыскать запрятанную в полах твоей мантии вещицу на ощупь.

 Воображаемая Гермиона надулась от возмущения, но ответа его не удостоила.

 Последние несколько дней парня одолевали беспросветная скука и одиночество. Переборов легкий приступ депрессии, он в итоге всецело посвятил себя заботам о гриффиндорке, как единственному способу избавиться от докучливых мыслей. Он чертовски устал: устал чувствовать себя виноватым за то, как обошелся с ней; устал ломать голову над тем, как соотнести и примирить совершенные здесь поступки с привычной жизнью, что ждала его дома; а еще парень зверски соскучился по собеседнику. Дабы избежать козней распоясавшегося разума, проще всего было переключиться, ну или разучиться думать вовсе.

 Прошлой ночью подсознание окунуло  его в водоворот тактильных ощущений. Слизеринцу приснилось, что он ласкал её тело, хотя сразу после того происшествия он про это как будто и вовсе  позабыл. Но во сне воспоминания накрыли его волной незамутненных чувственных образов: дурманящий вкус её кожи на губах, промельк языка по острому девичьему соску, пальцы, утопающие в бархатистых складочках под тёмными завитками у вершины её бедер. Содрогнувшись, парень рывком проснулся, весь дрожа от сильнейшего возбуждения. Тут же его захлестнул ужас пополам с отвращением к самому себе, но потом Драко вспомнил, что во сне она одобрительно шептала ему на ухо какую-то нежную чепуху и перебирала тонкими пальчиками его взъерошенные волосы, от чего на душе стало только гаже. Он поспешил убраться от неё подальше, чем обеспечил себе очередную бессонную ночь.

 Ко всему прочему Драко не сумел отыскать ни следа спасшего их незнакомца. В тот злополучный  день Драко, оставив Гермиону в безопасном укрытии, ни секунды не медля, вернулся к месту неудавшегося нападения горилл и попытался выследить неизвестного юношу. Но слизеринец не нашел ничего: ни малейшей зацепки, ни намека на присутствие незнакомца.

 «Когда Гермиона очнется, мы тут же выступаем в сторону, в которой он исчез, и будь проклят этот злоебучий компас!»

 «Когда Гермиона очнется...»

 Но вот незадача: слизеринец понятия  не имел, как вести себя с девушкой, когда та придет в себя. Он просто не знал чего от неё ждать.

 Слез? Насилия? Упрёков? Гробового молчания?

 Покушения на убийство?

 «Всё равно. К чему лишний раз мучить себя предположениями? Понравится ей это или нет, у гриффиндорки просто не останется другого выбора, кроме как подчиниться мне».

 Добравшись до убежища, ему  наконец-то удалось перевести дух: позвоночник ломило от долгого перехода с тяжелой ношей. Застонав от боли в натруженных мышцах, он позволил её безвольному телу осторожно соскользнуть с его спины, стараясь не уронить девушку на землю слишком резко. Слизеринец оставил её лежать подле дупла, а сам заполз внутрь – проверить, не изменилось ли что за время его отсутствия. Найдя, что всё в порядке, он высунулся наружу и втянул её в дупло.

 Вчера он натаскал внутрь влажных  листьев, что сейчас как раз успели подсохнуть. Парень положил Гермиону на этот шуршащий ворох и бережно подоткнул запасную мантию, в которую укутал девушку раньше. Слизеринцу не давала покоя мысль, что она может замерзнуть насмерть. Ему самому с трудом удавалось согреваться при ходьбе, что уж говорить о ней. Драко насыпал поверх укрывавшей гриффиндорку мантии еще листьев и выскользнул наружу.

 Наполнив водой котелок, юноша поставил его к уже высившейся рядом с ней маленькой кучке орехов и фруктов, на случай, если гриффиндорка очнется до его возвращения. Закрыв вход в дупло своей последней запасной мантией, он заложил нижний край камнем и развел небольшой костер последним бесценным кусочком кремня, в надежде, что это отпугнет вероятную опасность. Слизеринец сам не пробовал отгонять дождевых горилл огнем, но рассчитывал, что раз твари выходят на охоту исключительно в дождь, то вряд ли воспримут открытое пламя на ура.

 Всё утро было солнечно, но пока он возился  с обустройством спутницы, вновь  набежали тучи. Драко отметил положение  едва просвечивающего сквозь затопившую небосклон пелену облаков солнца, и, дав зарок вернуться до начала дождя, отправился на охоту.

 Добыча в последние дни не баловала его изобилием. Он терялся  в догадках: «Уж не гориллы ли подъели всю мелкую дичь в округе? Хотя, возможно здешние животные просто умнее и заранее меня сторонятся?»

 Прошел час, но дела всё не ладилась – не подводившие прежде охотничьи  навыки не помогали добыть ни шерстинки. Зато Драко приметил других хищников, что неясными тенями скользили по границе периферийного зрения. Они избегали попадаться ему на глаза, и слизеринец не знал, чем они заняты, хотя, может, Драко, сам того не подозревая, незаметно превратился из охотника в дичь. Но хищники так и не показались. Зато небо порывисто заволокло низкими дождевыми тучами. Драко исподволь подтачивало неотвязное предчувствие, нашёптывающее, что стоит немедленно вернуться в лагерь, но он отвлекся, отыскав знакомые фрукты. Запихав удачно подвернувшуюся находку в мешочек, юноша с удивлением отметил, насколько спелые и необгрызенные ему попались плоды, а ведь в округе тьма тьмущая голодных, охочих до их сочной мякоти ртов. Судя по опыту последних недель, фрукты редко вызревали нетронутыми.

 По небосводу раскатисто и зловеще  прогрохотал гром, Драко полюбовался  первой ветвисто воткнувшейся в землю молнией. Замер, считая секунды между вспышкой и раскатом, заглядевшись на полыхающее зарницами световое шоу, озарявшее окутанное темным пологом низких грозовых туч небо. Сгустившийся под деревьями сумрак скрадывал цвета. Мрачный и бесцветный лес грозно зашумел над головой. Налетевший порыв ветра прогнал по рукам зябкие волны мурашек. В миг продрогнув, слизеринец растёр предплечье свободной рукой.

 Воздух будто вымерз, вырвавшийся  изо рта выдох, заклубился под носом белесыми колечками пара. Все чувства вытекли из парня,  словно зелье из прохудившегося в одночасье котла.

 Драко…

 Сморгнув легкое головокружение, слизеринец опустил взгляд на резко выделявшийся на светлой коже ладони персиково-красный  фрукт.

 Тот посерел, полностью утратив цвет.

  Драко…

 От ощущения легкого дуновения  шепотка рядом с ухом по позвоночнику прокатилась вымораживающая волна  – нечто стояло за его спиной. Страх возобладал над сковавшим  его оцепенением, парень оглянулся  вокруг, но ничего кроме серого леса не заметил. Новообретенный страх стремительно сходил на нет, и слизеринец отчаянно сосредоточился на этом истаивающем чувстве. Терять страх он определенно не хотел.

 Леденящая даже сквозь одежду ладонь опустилась на плечо.

 – Драко!

 Он вскрикнул и молниеносно  обернулся, сбивая чужую руку. Он надеялся увидеть позади себя Гермиону или, по крайней мере, пустоту, но вовсе не был готов к представшему его взору зрелищу.

 – Привет.

 Драко оторопело попятился, лицо его  приобрело пепельно-серый оттенок:

 – Что… что ты за хрень такая? – скрежещущее выдавил слизеринец.

 Усмешка на губах его визави растянулась  в довольную улыбку:

 – Думаю, это очевидно, недоумок.

 – Нет… нетнетнетнетнет… – загнанно осматриваясь вокруг, пробормотал Драко, ища пути отхода – занятие до чёртиков смешное и бесполезное, ведь от созданных собственным больным подсознанием иллюзий не убежать.

 Лицо его собеседника потемнело:

 – Кончай придуриваться, котелок со спущёнкой, у нас мало времени.

 Драко встрепенулся и, бросив оглядываться в поисках подходящих для поспешного бегства кустов, встретился с галлюцинацией взглядом:

 – Ч-чего?

 – Времени в обрез, – рыкнул стоявший напротив него юноша. – Заткни хайло и слушай, это важно!

 Драко зло дернул подбородком и  обвиняющее ткнул пальцем в сторону  собеседника:

 – Ты – иллюзия. Как…

 – Антлион? – холодно перебил  его юноша, знакомо растягивая слова. – Его иллюзии не разговаривали  и уж точно не могли взаимодействовать  с реальным миром.

 Визави гордо выступил вперед и  сцапал фрукт с ладони слизеринца, не обратив ровным счетом никакого внимания на моментально напрягшегося Малфоя. Откусив приличный кусок, он бросил огрызок в лицо оторопевшего от такой наглости Драко.

 Малфой-младший без труда перехватил его привычным, отработанным до автоматизма движением. И перевел непонимающий взгляд с надкушенного фрукта на юношу напротив. На другого…

 Драко, другого себя.

 Словно заглянув в искривленное зеркало, увидел там свое чуть искаженное отражение. Второй Драко  казался его точной копией, за вычетом  черной мантии из грубо обработанной шерсти непривычного кроя, настоящий же Малфой-младший был одет в мантию из плотного хлопка. К тому же двойник был много чище и опрятнее, а его отросшие волосы были гладко зачесаны на голову.

 – Ты всё равно не реален, – раздраженно и сбивчиво отрезал настоящий Драко.

 – Да плевать мне, что ты там  думаешь! – в гневной отповеди призрачного Драко отчетливо  проскользнула нотка отчаянья. –  Выслушай меня! Иначе тебе грозит  нечто непоправимое!

 Драко нерешительно молчал, теряясь  в догадках, лишь недоверчиво сверлил двойника пристальным взглядом.

 – Вчера ты видел виверна, –  начал визави, но Драко, даже ощутив, как в груди всё оборвалось, так и не проникся большим доверием к своему чуть искаженному отражению.

 – Ну и?

 – Издалека, да?

 – Сам рассказывай, раз всё знаешь, – защищаясь, Драко невольно вздернул подбородок и тут же смутился, догадавшись, что подцепил эту привычку от Гермионы. Он кашлянул и провел пятерней по волосам, в тщетной попытке притвориться, что сделал это нарочно.

 – Здесь он тебя не достанет, – спокойно продолжал другой Драко. – Эти земли, весь этот лес разделен на анклавы или охотничьи угодья, если тебе так привычней. Зона, в которой ты сейчас находишься, виверну не подконтрольна. Он может убить тебя лишь на своей территории.

 – Почему?

 – Здесь тоже обитают чудовища, и они ревностно охраняют границы  своих земель от виверна.

 – О, так… значит, здесь безопасно?

 – Ха! Если бы! – двойник медленно качнул головой. – Хозяева здешнего анклава знают, что ты здесь. Ты же заметил, что дичи совсем не осталось? Это они её отогнали. Они очень злы на тебя за своевольное нарушение границ принадлежащей им территории. Их терпение вот-вот иссякнет, и как только это произойдет, они на тебя нападут.

 «Ну конечно, как глупо, «безопасность» – слово давно уже чужеродное моему лексикону. С чего вдруг я вспомнил о нем сейчас?»

 – И что же мне, по-твоему, делать?

 – Держись направления, в котором  шёл сегодня и как можно  быстрее убирайся отсюда.

 – Но это путь в никуда. Компас…

 – Компас ведет тебя прямиком к виверну, – безжалостно вклинился двойник. – Или ты не заметил, что чем дальше вы шли в указанном им направлении, тем хуже всё становилось? Избавься от него! Забери у Грейнджер и разбей.

 Драко помедлил немного, обдумывая  слова собеседника, и спросил:

 – Успеем ли мы, если выйти прямо  сейчас? Гермиона все еще без сознания и… в чем дело? – оборвал он себя, заметив непонятную реакцию  двойника.

 Тот медленно и мрачно качал головой.

 Кровь застыла в жилах Малфоя-младшего, жуткое предчувствие прошлось по спине призрачной лапой:

 – Что?

 – Тебе её не спасти.

 – Что? Что за злоебучую херню  ты порешь?! Почему нет?!! – от негодования  голос его сначала поднялся почти  до крика, а потом сорвался до негромких  оправданий. – Не то чтобы я был так заинтересован в её самочувствии, да и вообще во всем, что касается жизни этой чертовой гриффиндорки, но я должен вернуть девчонку домой. Я…

 – Она умрет, – беспощадно оборвал  его двойник.

 – …Заткнись уже на хрен… –  без голоса выдохнул Драко.

 – Она умрет, и ты не сможешь этого предотвратить.

 – Как? – задыхаясь, выдавил он.

 Собеседник поджал губы:

 – Даже зная наперед причину, помочь девчонке ты всё равно не сумеешь. Тебе осталось лишь одно: чтобы уберечь её от страданий…

 – Что? Договаривай же! – голос  ему изменил, слизеринец едва вымолвил жёгшие язык слова.

 Драко-двойник поднял голову и уперся жёстким взглядом прямо в глаза  своего прототипа:

 – Убей её.

 Драко мог лишь таращиться в ответ. Он выжидал, поначалу просто не веря своим  ушам, а потом уже надеясь, что  собеседник переведет всё в шутку, но глаза его визави подсказывали, что Малфой не ослышался. Слизеринец хотел было ответить, но голос ему изменил и юноша поперхнулся словами.

 Драко проглотил застрявший в горле  ком, по глотке словно наждаком прошлись:

 – Я… Я…

 – Если тебе достанет мужества, то ты поступишь как должно, спасая её от куда более страшной участи, –  теперь в тоне двойника наметилась легчайшая нотка досады.

 Оцепенение вновь сковало слизеринца, по телу прокатилась волна обжигающей изморози, словно его окунули на тысячу метров вглубь ледяного океана, под толщу непробиваемых арктических льдов.

 – Будь мужчиной, Драко – убей её, – повторил двойник шепотом, что словно ветерок скользнул в уши, эхом отразившись от внутренней поверхности черепа. – Убей её.

 Над головой раздался оглушительный  раскат грома, жизнь и цвет неожиданно вернулись и вновь заполнили  собой мир. Драко дернулся, точно  очнувшись от кошмарного сна. Он продрог до костей и начисто потерял  чувство ориентации в пространстве. Ветер зловеще завывал и рвал с него мантию, слизеринец до нитки промок под нещадно хлеставшими по нему струями ледяного дождя, чтоб были скорее под стать приличному водопаду, чем простому ливню. Второй Драко исчез.

 Глубоко и жадно вздохнув, он попытался  прийти в себя. На мгновение юноша усомнился в реальности минувшего разговора, но потом взглянул на надкушенный, всё ещё зажатый в руке рыжевато-красный фрукт.

 Драко тут же оторвал взгляд от столь красноречивого подтверждения  – видеть его сейчас парню было нестерпимо. Он бросил злой и растерянный взгляд вверх, на полыхающее отсветами зарниц небо, и глубоко призадумался.

 ***

 Гермиону посетил один из тех  снов, в которых она витала рядом  со своим телом, безучастно наблюдая, что происходит вокруг.

 Она увидела себя укрытую листьями и очевидно спящую (о, пожалуйста, не мертвую, во имя всего святого, только не мертвую), в не большом, темном, древесном дупле. Рядом с её неподвижным телом склонился юноша. Девушка с бесстрашием и любопытством пригляделась к неизвестному. Он не напоминал ей никого из знакомых по школе мальчишек. Темноволосый парень был одет в черную шерстяную мантию, его неяркие каштановые волосы густой челкой падали на глаза, скрывая лицо.

 – Гермиона! – громко и требовательно  зашептал незнакомец ей на ухо и, не дождавшись ответа, встряхнул девушку за плечо. – Очнись, Гермиона!

 Бросив её трясти, он затравленно  оглянулся, будто позади него притаилось нечто огромное и страшное, рот  его нервно дрогнул, потом юноша  вновь обернулся я к ней.

 – Гермиона, просыпайся! – прошептал он скороговоркой, всё настойчивее встряхивая её бесчувственное тело. – Поторопись! Он уже близко!

 Судорожно вскрикнув, Гермиона пришла в себя и рывком села. Удар сердца спустя, она автоматически, на голых  рефлексах хлопнула себя ладонью  по плечу, точно сбивая паука, почти ожидая встретить там чужую руку.

 На плече ничего не оказалось.

 Тело болело, гриффиндорка никак  не могла сориентироваться, где она  очутилась, горло пересохло, в голове пульсировала тупая боль, мысли ворочались неохотно, словно протаивая сквозь поволоку тумана. Ни на секунду не задумавшись, она смахнула листья и, сдернув с себя запасную мантию, отбросила её сторону. Девушка попыталась встать на ноги, но, хорошенько приложившись о низкий потолок, с болезненным стоном шлёпнулась на задницу. И хотя вокруг было темно, гриффиндорке потребовалось лишь мгновение, чтобы сообразить, что находится она в древесном дупле. На улице, погромыхивая первыми оглушительными раскатами и негромко шелестя тяжелыми каплями по листьям, начиналась гроза, припуская с каждой секундой все сильнее.

 Девушка заметила рядом котёл с водой и отпила огромный жадный глоток, тут же закашлявшись, когда часть жидкости попала не в то горло. Потом заставила себя пить медленнее, мелкими глоточками. Гермиона смочила лицо, сполоснула руки и, схватив первый попавшийся фрукт, ненасытно проглотила его, давясь недожёванными кусками. Сладко-терпкий сок жег глотку, но она сочла это за благо.

 Схватив следующий фрукт, гриффиндорка оперлась спиной о заросшую паутиной древесную стену и погрузилась в вспоминания, надеясь понять, как она очутилась здесь, ведь в памяти не всплывало ровным счетом ничего о её теперешнем положении. Минуту она провела в раздумьях, а потом всё разом встало на свои места. Объяснение этому могло быть только одно:

 «Малфой. Он одержал победу в последней  стычке. Он же, должно быть, и принёс меня сюда».

 Похлопав рукой по боку, она убедилась  в отсутствии ножен с клинком. Страх растекся по венам и паучьими лапами сжал сердце.

 «Зачем ему было тащить меня сюда? Почему он не убил меня прямо там, на месте? Я ведь всерьез пыталась его прикончить, с тех пор он, должно быть, спал и видел, как выпустит мне кишки».

 «Разве что, для начала, он хотел  меня помучать…»

 Рука с надкушенным фруктом  медленно опустилась, а недожеванная мякоть на языке напрочь утратила вкус и стала жесткой.

 Девушка не сомневалась, что месть  слизеринца будет по-зверски страшной.

 «Бежать! Немедленно!»

 С бешено колотящимся сердцем, она  скользнула к выходу и, отогнув краешек  насквозь промокшей, прикрывавшей вход мантии, осторожно выглянула наружу. За границей её пристанища бушевал пронизывающе холодный ливень, зато Малфоя по близости не наблюдалось. Возможно, он отправился на охоту. Но по такой непогоде, слизеринец наверняка должен скоро вернуться.

 Зябко нахохлившись, она схватила сухую мантию, под которой проснулась, намотала её на себя и боязливо вылезла  из укрытия. Непроизвольно ёжась, она  ступила под дождь, ожидая, что  соткавшийся вдруг ниоткуда Малфой тут же набросится на неё, но ничего не произошло и рядом его не оказалось.

 Гермиона без оглядки ринулась вперед.

 Не ведая где она и в  каком направлении ей стоит бежать, девушка  слепо мчалась сквозь лес, стараясь убраться как можно дальше от стоянки. Её всё ещё одолевала слабость, ныли затекшие без движения мышцы, в голове царила давешняя неразбериха, и само решение это было чересчур поспешным и необдуманным, но так у неё хотя бы появлялась некоторая фора.

 «Стоп! Компас!»

 Она выудила его, проверила направление  и отправилась в другую сторону. Девушка предположила, что реши слизеринец последовать за ней, то он станет ориентироваться на указания компаса, зная, что и она поступит также.

 «Отправится ли он следом? Сможет ли найти?»

 До болотистых равнин Гермиона усомнилась бы, что парень сможет отыскать её даже зная направление, но он то и дело демонстрировал недюжинные навыки следопыта, раз за разом отыскивая её. Если Малфой до сих пор зол, то отправится в погоню немедленно. Хотя сейчас это было уже излишне. Без оружия, припасов и какой-либо защиты, она превратилась в лёгкую добычу.

 Девушка не могла с уверенностью сказать, сколько она уже пробежала, оскальзываясь в грязи, дважды падая, но, даже задыхаясь от усталости, Гермиона отказывалась останавливаться. Она просто удирала куда глаза глядят.

 Поспешно перескакивая поваленное дерево, гриффиндорка неудачно зацепилась мантией за крепкие скелетоподобные ветки мертвого ствола. Она наклонилась было, чтобы распутать застрявшую ткань, когда дорогу ей заступил вышедший из леса огромный белый волк. Хищник замер, заметив её.

 Округлив глаза, девушка метнулась  обратно, обрывая запутавшуюся в  ветвях полу, но застыла на месте, вспомнив, что он диких животных лучше не бегать.

 Зверь разглядывал её, насторожив уши, поза его казалась напряженной, но не угрожающей. Она видела, как шевелится его нос, читая запахи.

 Он показался ей крупным, даже громадным  для волка, и гриффиндорка принялась  мысленно перебирать знакомые подвиды  опасных для людей волков: варги, оборотни, огненные шакалы, ужасные  волки[*], ены[**] и  гармы[***].

 «Будь спокойна, – жестко приказала  себе девушка. – Покажи, что ты не намерена причинять ему вред, но и не боишься его, тогда он уйдет».

 – Уходи, – мягко повторила последнюю  мысль девушка, не зная, можно ли смотреть зверю в глаза, ведь хищник может счесть такой взгляд как вызов, но и опускать глаз она не хотела, поскольку это можно расценить, как слабость.

 Волк медленно поднял крупную голову, прижал уши, морда хищника пошла морщинками, и вот он уже угрожающе щерит клыки в страшном оскале. До слуха девушки донесся неторопливо набирающий силу утробный рык.

 – Уходи, – невольно шагнув назад, опять повторила она жалобно; гриффиндорку била дрожь.

 Рык стал громче.

 «Ладно, ладно, ты не терпишь, когда тебе указывают», – трясясь как заячий хвост, подумала она про себя.

 Девушка отступила еще на шаг.

 Оглушительно взревев, зверь бросился в атаку.

 Взвизгнув от испуга, Гермиона очертя голову ринулась прочь. Не осмеливаясь  оглянутся назад даже на мгновение, она летела глядя только под ноги, слишком сосредоточенная на беге, чтобы пытаться найти подходящее для лазания дерево, что могло бы послужить ей убежищем. Дождь слепил глаза, скрадывал мерный звук прыжков преследователя. Оскользнувшись в грязи, она едва удержалась на ногах, взмахнув руками на манер ветряной мельницы, и четко осознала, что падение закончится для неё плачевно. Девушка побежала дальше.

 Зигзагом миновав деревья, лаской порскнула в щель под могучим  стволом поваленного лесного  исполина, упавшего кроной на невысокий  взгорок, взбила фонтан брызг, перелетая небольшой ручей и рискнула мельком оглянуться назад: лес за спиной был пуст.

 От удивления она сбилась  на шаг, тяжело дыша и оглядываясь  вокруг в поисках несущегося на неё  крупного белого мазка с ощеренными клыками. Решив не испытывать удачу  на прочность, она вздернула подбородок, вновь сорвалась на бег и…

 Угодила прямиком в Малфоя.

 Девушка по инерции едва не повалила слизеринца с ног, но когда его  руки сомкнулись на её плечах – попыталась заверещать. Парень тотчас зажал ей рот ладонью, развернул, прижав спиной к себе, и попятился вместе с ней, пока не уперся спиной в дерево. Ошеломленная неожиданным столкновением, она мгновение помедлила, а потом принялась царапаться, не зная от чего вопить громче: от того ли, что её поймал Малфой, или от того, что поблизости рыскал волк-людоед.

 Слизеринец грубо встряхнул  её:

 – Прекрати! – прошипел он ей в  ухо. Приказ прозвучал так яростно, что она замерла, сердце ухнуло в  пятки.

 Она ждала, но волк так и не появился. Может, он сбежал, заметив Малфоя, но вероятно…

 – Ооо эээ.

 Гермиона в крепкой хватке слизеринца тотчас обмякла.

 «Ну конечно: когда все и так  плохо, обязательно должно стать  еще хуже. Огромное тебе спасибо  матушка природа, удружила».

 – Не шевелись, – шепнул Малфой.

 «Что теперь: он решил скормить меня этим тварям? Вариант быть съеденной заживо возглавляет мой шорт-лист «худших способов расстаться с жизнью» и в этом мы с Малфоем наверняка единодушны».

 Потянулись минуты томительного ожидания. Дождевые гориллы не показывались, лишь изредка из глубины чащи долетали их приглушенные завывания. Малфой склонился к её уху:

 – Чёртовы бестии задержат нас здесь на всю ночь, – тихонько выдохнул он, а потом грозно приказал: – Сейчас я тебя отпущу. Не рыпайся, знаешь ведь, чем это для тебя обернется, – закончил он тихой угрозой, слегка стискивая её для наглядности.

 Она кивнула.

 Он разжал руки, и она тут же отшатнулась от парня, хотя далеко  отступать всё же не решилась. Не обратив на это внимания, он ощупал грязь под ногами, подбирая камни размером с кулак. Бросил на неё косой предупредительный взгляд, когда девчонка бочком зашла за дерево, и принялся кидать камни в стоявший неподалеку каштан. Промазал пару раз, но когда камни попадали в мишень, то отскакивали о дерева с негромким, гулким стуком.

 Пару секунд спустя Гермиона догадалась, что он пытается привлечь к этому каштану одну из горилл, а значит, он действительно решил скормить её им. И задумалась: «Если я побегу сейчас, может, появится больше шансов выжить?»

 Ладонь Малфоя тотчас ст